Череп мутанта - Страница 89

Что толку в пустых рассуждениях? Я наскоро перебрал вещички в рюкзаке, выбросил часть снаряги – я ведь взял с собой и инструмент кое-какой, и моток троса, и несколько лишних банок консервов, потому что не знал, как и когда придется действовать. Потом закинул похудевший рюкзак на спину и полез в темноту.

* * *

Вертикальный колодец уводил на глубину около четырех метров, я насчитал четырнадцать ступеней. Как-то на сталкера Петрова напали четырнадцать слепых псов. «Хорошо, что не тринадцать, – сказал Петров. – Тринадцать – к несчастью».

Внизу было темно, как у псевдопса под хвостом. Я включил фонарь и в скудном свете осмотрелся. Луч освещал участки залитого вонючей жижей бетонного пола и поросших плесенью стен. Комнатушка вроде той, которую обжил покойный Дима Пустовар, да и забетонирована, пожалуй, по тому же стандарту. Вот разве что стеллажей здесь нет, да и вообще ничего нет – только шершавый ноздреватый бетон со следами опалубки. Некачественный, многовато песка. Воровали, значит, цемент строители, поэтому где-то образовались течи, вода сочится сквозь них и собирается на полу.

Обнаружился и выход – проем явно под шлюз, но даже дверной коробки не установили, только арматурные штыри торчат. Протиснувшись между ржавыми железяками, я пошлепал по лужам грязи. Сигнал спутника вскоре пропал, но я надеялся, что военные успели засечь мои координаты у входа в подземелье…

Ход тянулся под землей метров на сто, я успел пройти больше половины, когда почувствовал под ногами тельце. Раздался пронзительный писк. Крысы! Обосновались в грязном подземелье, и я наткнулся на их поселение. Я так и подскочил, рванулся вперед. Под ногами чавкало, пищало, металось крысиное племя. Зверюги крупные, откормленные… Что же они жрут здесь? Вряд ли сюда часто забредают отважные герои вроде меня. Вот острые зубки рванули штанину; крысы вертелись под ногами, мешали двигаться… Приостановившись, я стряхнул тварь и припечатал морду каблуком, череп с хрустом лопнул, другие грызуны с писком шарахнулись от меня в стороны.

Я побежал дальше, луч фонаря метался по коридору, выхватывая из мрака шершавый бетон, отражался в черных бусинах-глазах снующих по полу тварей. Впереди свет словно проваливается в какую-то дыру – там выход! Я вломился в узкий проем, ремень автомата зацепился за арматуру, я кое-как отцепил его…

И оказался в зале, уставленном ржавыми полками. Не раздумывая, стал карабкаться на верхние уровни, пополз на четвереньках под самым потолком, то и дело задевая рюкзаком за бетон над головой. Тут ожил ПДА – снова поймал сигнал, значит, я уже не слишком глубоко. Впереди я разглядел горизонтальные полоски света и отключил фонарь. Зал там перегораживала дощатая стена, за ней горели лампы, тусклый свет пробивался сквозь щели. Я остановился, посидел с минуту, успокаивая дыхание, слушая, как пищат крысы внизу, – и пополз к свету.

* * *

Мне повезло – полки доходили до самой перегородки. Стараясь не шуметь, я добрался до края, ощупал волглые доски и приник к щели.

За наскоро сколоченной стеной находилась небольшая комнатка. Искусственных источников света я не заметил, одну стену от пола до свода занимали полки с вертикальными стойками из плохо оструганных досок. На полках выстроились черепа. Человеческие, собачьи и еще какие-то, наверняка принадлежащие мутантам. В глазницах вспыхивали огоньки – цвета я не различал, но готов был поручиться, что они зеленые. В каждом черепе покоился артефакт, точно такой же, как в логове Хурылева в Кольчевске. Видимость мне перекрывали стенки ячейки, а снизу обзор загораживал свод черепа… Стена, к которой я подобрался, наверняка представляла собой точно такое же хранилище черепов, как и та, противоположная.

Еще в этой комнате был стол, уставленный аппаратурой. Я видел радиопередатчик, два ноутбука и что-то еще, непонятное. Перед столом в массивном кресле, спиной ко мне, сидел человек, я видел тощую шею над потертым воротом, седой ежик волос, смешной хохолок на макушке. Сидящий был слишком тщедушен для такого глубокого кресла.

Бетонный пол и нижние ряды полок шевельнулись. Сперва я решил, что мне мерещится из-за мерцания артефактов в черепах, потом, приглядевшись, понял: в комнате копошатся крысы. Жирные, упитанные, неторопливые… Они не боялись того, кто сидел в кресле, он их тоже не боялся. Одна, очень крупная, обосновалась на подлокотнике. Возникла сухая стариковская ладонь, и обитатель комнаты погладил мутанта. Неожиданно сильный молодой голос произнес:

– Что, Агриппина, сегодня у нас неспокойно? А почему ты одна, где Юстиниан?

Человек в кресле пошевелился, выглянул из-за спинки я уставился прямо на меня. Я невольно отпрянул.

– Он сумел наконец-то взобраться наверх, да, Агриппина? И не один, верно? Я чувствую, их там много…

Керзунов видел меня сквозь стену! Вернее, не меня… и не совсем видел – он ощущал присутствие чего-то живого… Получается, принял меня за крысу, то есть крыса? Может, на моем башмаке подсыхают мозги этого самого Юстиниана…

Ожило радио на столе, сквозь шорох помех донесся голос:

– …Хадаев.

– Говори, Рахим. Что там у вас?

– Они пробиваются. Долговцев мы остановили, но Полковник подтягивает технику. Вот-вот начнется новый штурм.

– Полковник… – задумчиво повторил старик. – Я помню. Этот человек зашел слишком далеко. Человеку не положено заходить так далеко…

Меня снова обожгло ощущение, что Керзунов знает о моем присутствии. Хотя знай этот мутант обо мне – убил бы на месте. Я почему-то был уверен, что не смогу ему повредить. Даже не попытался поднять автомат – сам не понимал, откуда пришла уверенность, что этот тип неуязвим.